Я не думаю, что по поводу финансов и финансовых операций Храма нам уже все известно. Остается проблема исчезновения центральных архивов Ордена, и мы, несомненно, лишены сведений первостепенной важности[5]. Но основное можно понять благодаря двум трудам, Л. Делиля и Ж. Пике[6], при этом второй, в значительной степени основывающйся на первом, даёт ценные уточнения и предлагает более существенный анализ. Таким образом, отталкиваясь именно от их научных работ, я хотел бы, менее всего на свете претендуя на создание чего-то нового, попытаться рассмотреть финансовые операции ордена в контексте этих исследований.

c

УСТАВ ХРАМА И ДЕНЬГИ

Брат воинства Храма приносит три монашеских обета – послушания, целомудрия и бедности. Последнее понятие явно должно трактоваться в контексте XI и XII веков, а не в строго экономическом понятии нашего времени. В уставе идёт речь исключительно о личной бедности, а вовсе не о бедности ордена. Храм не является предшественником нищенствующих орденов. Брат ордена Храма должен, таким образом, подобно монаху Клюни или Сито, при вступлении в орден отказаться от всего, чем он владеет. Но устав не держит в тайне тот факт, что орден обладает имуществом, и прежде всего тем, которое позволяет ему выполнять его миссию обороны и защиты: лошадьми, оружием, доспехами и различной экипировкой (шатёр, снаряжение) для верховых поездок и прочих переходов. Всё это происходит от дарений, особенно дарений братьев при их вступлении в орден, покупок и поступления ресурсов с Запада на Восток, о чем говорится в нескольких статьях устава[7]. Именно по поводу этих вопросов в нескольких статьях устава, а точнее, той его части, которая образует «Дополнения к уставу» (“Retraits”), встаёт вопрос о деньгах и об их использовании. Магистр ордена действительно имеет полномочия перераспределять лошадей и доспехи братьев (особенно в случае их кончины) [8]. Это распространяется и на все ценные дары ордену, в особенности на драгоценности[9]. В более общем смысле, всякое дарение этого рода, сделанное Храму, должно помещаться в Казну или отдаваться Командору ордена, который выполняет функцию казначея[10]. Распределение происходит между казной ордена (центральной) и хранилищами главных командорств. Командор должен получать товары и завещанное имущество стоимостью в сто безантов и более, сделанные в Иерусалимском королевстве. В других местах он также должен получать завещанное имущество и пожертвования на сумму более ста безантов; то, что ниже этой суммы, хранят местные командорства. Завещанное имущество и дары, сделанные во время морских плаваний, также поступают в казну[11].

Однако именно на уровне расходов обнаруживаются наиболее интересные указания, так как уточняется, что магистр, как и командор, при определённых условиях, могут делать ссуды. Упомянем и о том, что магистр, отправляясь в Триполи и Антиохию, может взять 3000 безантов и более из казны, с согласия командора, для того, чтобы оказать помощь, если она потребуется домам ордена этих двух государств; разумеется, если сумма не использована, она возвращается назад в казну[12]. Гораздо более интересным является тот факт, что магистр может одалживать тому, кому хочет, деньги дома ордена, ему следует получить согласие или совет нескольких честных людей этого дома ордена для сумм размером до 100 безантов; и совет большего числа людей для сумм, превышающих 100 безантов. Кроме того, он может подарить 100 безантов, или имущество, драгоценности, одеяния эквивалентной стоимости, при условии, что это послужит интересам дома, «по совету его компаньонов и честных людей дома, где он будет находиться»[13].

У командора нет таких возможностей, ему для расходов, нужно согласие магистра[14]. Но он может дарить парадных коней, кубки, одеяния друзьям ордена, которые сделали дому большие дарения[15]. Таким образом, взглянем на вещи спокойно, казна ордена действительно существовала! Магистр мог, но, никогда без согласия своих братьев, число которых зависит от масштаба операции – черпать оттуда средства, чтобы делать денежные ссуды и дары. Орден – это корпорация, формируемая рыцарями, и ей присущи ценности этого класса: Храм проявляет доблесть (и её за ним охотно признают), но умеет также проявлять щедрость, и статья 112, приведённая параграфом выше, даёт прекрасный пример дарения и ответного дара. Тем не менее, некоторые статьи призывают проявлять щедрость с благоразумием, то есть, не особенно часто[16].

«Дополнения к Уставу» датируются, вероятно, 1160-ми годами: это означает, таким образом, что орден Храма начал практиковать финансовые операции достаточно рано. Так ссуды были даны королю Франции Людовику VII еще в момент второго крестового похода - ссуды, данные на Востоке и возмещённые на Западе[17]. Не будем усматривать здесь преждевременного извращения тамплиерского духа. Эти операции, осуществляемые всеми религиозными орденами, были ещё более необходимыми для Храма и Госпиталя в связи с их особой миссией, и, стало быть, с их двойственным положением: на Востоке они сражаются, а на Западе они получают средства, необходимые для борьбы. Между этими двумя полюсами, тылом и фронтом, перемещения людей, имущества, оружия, верховых животных и денег были нормальными, регулярными и неизбежными. Благодаря анжуйским архивам Неаполя известно, что для того, чтобы перевезти на Восток продовольствие из своих командорств в Южной Италии, тамплиеры и госпитальеры должны были получать разрешения на вывоз от властей королевства Сицилии[18]. Практически до конца своего существования тамплиеры прибегали к этим разрешениям для перевозок зерна на Кипр или в Морею[19].

c

ТАМПЛИЕРЫ - БАНКИРЫ?

Говорить о банковской деятельности можно только с того момента, когда Храм смог дать возможность использовать другим ту инфраструктуру, которую он создал. Конечно, вполне допустимо сказать, что он осуществлял банковские операции; но, начиная с какого времени можно говорить, что он является банком? Какова была на самом деле финансовая деятельность, которую осуществлял орден? Л. Делиль и Ж. Пике предлагают следующий перечень операций:

- вклады частных лиц (деньги и ценные вещи).

- секвестр (управление деньгами и имуществом с последующей передачей третьим лицам – прим. пер.)

- управление текущим счётом

- обслуживание рент

- ссуды

- поручительство

- переправка денежных средств

Первые четыре – это операции, совершаемые с деньгами и доходами третьих лиц, которых мы будем называть клиентами Храма; две последующих образуются из собственных капиталов Храма; что касается перевозки денег, то Храм занимается ею оперируя как своими средствами, так и средствами своих клиентов. Что касается вкладов частных лиц и практики текущих счетов, которые являются их логическим, но совсем не обязательным продолжением, а также рент и использования ордена для управления имуществом, то я могу сослаться на многочисленные примеры, приведеные Ж. Пике и Л. Делилем, а также на документы, опубликованные последним. Я приведу из них только два примера, показательных для понимания сути финансовой практики ордена.

Парижский буржуа, Пьер Саррасен доверил свои деньги ордену. В 1220 г., отправляясь в паломничество в Сантьяго-де-Компостелу, он составляет грамоту, которая не является завещанием, но которая его заменяет, и размещает деньги, следующим образом: сумма в 600 ливров отдаётся аббатству Сен-Виктор, другая сумма в 100 ливров – его матери. Остаток должен будет храниться орденом, чтобы быть отданным его детям, его наследникам, когда они достигнут надлежащего возраста. Орден в этом случае играет всего лишь роль душеприказчика[20]. Можно ли говорить в этом случае о банковской деятельности?
Вторым примером является знаменитый рассказ Жуанвиля касательно выкупа Людовика Святого. История известна: не хватает 30000 ливров для того, чтобы набрать сумму в 200000 ливров, которая должна быть выплачена султану. Жуанвиль предлагает занять эту сумму у тамплиеров, у которых есть корабль, нагруженный ларями, то есть сундуками их клиентов, присоединившихся к крестовому походу. Командор Храма (Казначей) отказывается: эти деньги принадлежат не ордену, а тем, кто их ему доверил для своих нужд на Востоке. У командора есть ключ от каждого сундука, но он не может открыть ни один без согласия вкладчика, располагающего другим ключом. Казначеи Парижского и Лондонского Тампля повели бы себя точно так же. Продолжение известно: Жуанвиль выходит из себя, командор не остаётся в долгу. Тогда вмешивается маршал ордена и предлагает Жуанвилю притвориться, что он захватывает лари силой; тамплиеры не будут особо сопротивляться, и честь ордена будет сохранена. Небольшая комедия, о которой Жуанвиль рассказывает с юмором. Добавим, для полноты картины, что и маршал ордена не особо тревожится, так как он говорит: «Et se vous prenez du nostre, nous avons bien tant du vostre en Acre que vous nous desdomagerés bien»[21].

Из этой истории я делаю три вывода:

- вклады частных лиц остаются материально индивидуализированными; это они, и именно они, таким образом дают в долг королю; уточним, что первый (и, возможно, единственный!) ларь, открытый Жуанвилем и его компаньонами, принадлежал одному из сержантов короля! Итак, это своего рода оказываемая услуга, о которой неизвестно, каким образом она вознаграждается. Здесь нельзя квалифицировать Храм как банк, исходя только из функции охраны ценностей (хотя банк выполняет и эту роль) без того, чтобы не называть банком все остальные религиозные ордена и все монастыри Запада, которые делали то же самое.

- на этот рассказ Жуанвиля обычно опираются, чтобы обличить скупость тамплиеров. Это не выдерживает никакой критики. Нельзя с одной стороны превозносить хорошую финансовую репутацию наших так называемых банкиров, а с другой – упрекать их за то, что они не смешивают свою кассу с кассой своих «клиентов». Отметим, что Жуанвиль рассказывает также о случае, где он лично противостоял Храму, в лице командора Акры; и это вполне возможно, что пользуясь беспорядком, который должен был царить в Акре, когда король и его товарищи по несчастью после своего освобождения высадились на берег, командор Акры пытался обокрасть Жуанвиля[22]. Вмешательство маршала ордена, поначалу возмущённого жалобами Жуанвиля и клеветой на орден, которую они повлекли за собой, позволило Жуанвилю вернуть свои деньги.

- если настаивать на том, чтобы называть орден тамплиеров банком, констатируем, что он является пассивным банком. Он не пользуется внесёнными в него средствами для проведения финансовых операций или для того, чтобы делать капиталовложения[23].

Что касается ссудных операций, то они известны, и изобилуют примерами – от ссуд, предоставленных орденом еще королю Людовику VII[24], до самого конца ордена, уже накануне арестов. Эти ссуды предоставляются в Святой Земле, частным лицам или религиозным учреждениям Святой Земли, крестоносцам, в их числе князьям или их представителям; или же в Европе – крестоносцам, которые собираются исполнить свой обет. Эти ссуды гарантируются землями и рентами, которые отойдут Храму, если заёмщик не сможет погасить долг или же, случай довольно частый у крестоносцев, если он умрет в течение своего путешествия. Реже эти ссуды являются безвозмездными, но подлежащими значительному штрафу в случае невыплаты в должные сроки[25]; ещё реже имеются настоящие ссуды с процентами.

Я хотел бы только упомянуть о случае Жоффруа де Саржина, или, скорее, случае его вдовы и о её распрях с орденом. Изабель, вдова молодого Жоффруа, снова вышла замуж. Приговор Парламента сделал её (как и её нового мужа) ответственной за долги своего прежнего мужа и его отца (тоже Жоффруа, который играл роль первого плана в заморских землях в качестве капитана «французского полка», оставленного Людовиком IX после его отбытия из Святой Земли в 1254 г., а потом и в качестве сенешаля королевства[26]). Она должна была, таким образом, вернуть Храму долг в 3000 ливров, взятый Жоффруа-старшим. Но она должна была также выплатить штраф такой же величины за неуплату в должные сроки. Парламент приостановил исполнение этого условия, оставляя за собой право вынести решение[27].

Госпиталь делал то же самое, как в Святой Земле, так и в Европе, и его ссуды гарантировались домами и рентами[28]. Он даёт ссуды князьям, герцогу Австрийскому в 1218 г. [29], Рожеру де Сан-Северино, представителю короля Карла Анжуйского, в Акре в 1278-1279 гг.: три ссуды по 450, 200 500 унций золотом[30]. В то же время - и здесь можно почувствовать разницу, по сути и по масштабу, финансовых операций, производимых тем и другим орденом – магистр Храма Гийом де Боже одолжил 2800 унций золотом Сан-Северино и поручился за другую ссуду в 1200 унций, выданную ему же купцами Акры, таким образом король Сицилии взял на себя обязательство вернуть Храму, в его домах Сицилии и Пуйля, 4000 унций золотом[31].

Эта практика поручительств за ссуды, выдаваемые другими лицами, должна быть особо отмечена, если мы хотим дать объективную оценку важности тамплиерских ссуд. Тот факт, что частные лица или итальянские банковские компании просят поручительства Храма за ссуды, которые они делают, является очевидным знаком большого доверия, оказываемого ордену. Впрочем, в этой роли он часто связан с Госпиталем: когда Людовик IX в 1265 г. даёт полномочия Жоффруа де Саржину занять от его имени 4000 турских ливров у заимодавцев из Пласенты и Монпелье, Саржин просит о поручительстве Храма и Госпиталя и получает его. Ссуда будет погашена из королевской казны в парижском Тампле[32]. Храм и Госпиталь несомненно могли бы одолжить эти суммы. В другие моменты, как мы видели, они это делали. Почему не в этот раз?

Здесь-то и возникает проблема кредитных возможностей военных орденов, в частности, тамплиеров. В момент второго крестового похода Людовик VII просит Сугерия быстро возместить издержки тамплиерам, которые сами попали в долги для того, чтобы служить ему[33]. Известно также, что для того, чтобы дать в долг герцогине Бурбонской на Кипре в 1244 г., они должны были обратиться к итальянским банкирам для того, чтобы получить наличные средства для 10000 безантов ссуды[34]. Итак, всё это позволяет думать, что Храм не располагал своими собственными значительными и всегда легко доступными ликвидными средствами. Так как, как сказано выше, нельзя найти примеры использования фондов третьих лиц, помещённых в его учреждения[35], приходится констатировать, что наши «великие банкиры Запада» стремились к развитию своей организации до определённых пределов, о которых, вероятно, судили сами. «Главная часть имущества ордена не состояла из его кассовой наличности», - пишет Ж. Фавье, который добавляет, что их финансовые операции были совершенно несопоставимы с теми, которые осуществляли итальянские дельцы в то же время. «Крупный банк рождается из крупной торговли», а тамплиеры никогда не занимались крупной торговлей[36].

Тамплиеры не являлись банкирами, хотя некоторые из их операций являлись операциями, которые осуществляют банки. Их финансовые операции, конечно же, заслуживают внимания; у них больший масштаб, чем у операций, частично того же рода, которые осуществляли другие религиозные ордена и в частности Госпиталь. Но они оставались в значительной степени привязанными к Святой Земле: ссуды, переводы средств, поставки продовольствия, вооружения и тому подобное продолжались, даже после падения Акры, как об этом свидетельствуют анжуйские архивы Неаполя[37]. Таким образом, будет неправдой сказать, что тамплиеры больше не занимались Святой Землей, слишком поглощенные своими финансовыми делами. Только за одним большим деревом не видно леса - службы ордена государству.

c

ТАМПЛИЕРЫ - КАЗНАЧЕИ КОРОЛЯ

Следует ли рассматривать короля Франции как одного из клиентов, только более важного, парижского Тампля, как это делают Л. Делиль и особенно Ж. Пике[38], или скорее как государя, берущего к себе на службу тамплиеров, чтобы использовать их в качестве казначеев, таким же образом, как он использует других из них как духовников[39]? Являются ли они банкирами или казначеями короля?

Короли Запада опирались на военные ордена, когда отправлялись в крестовый поход. В 1146 году, когда Людовик VII принял крест, он доверил свою казну тамплиерам, для того, чтобы облегчить приготовления к своему походу. В 1190 г. Филипп Август, отправляясь в крестовый поход, также решил, что парижскому Тамплю должны перечисляться все доходы от его домена[40]. Полагают, что королевская казна тем временем оставалась в Тампле. Затем она находилась там до 1295 г. и возвращается туда в 1303 г. Король также располагал в Лувре особой кассой, обеспечивающей расходы его двора.

Итак, королевская казна является, прежде всего, переданными на хранение ценностями, которыми управляет казначей Тампля, как и другими подобными ценностями, и местом куда поступают ренты и оплачиваются расходы короля и его двора. Делаются перечисления; регулярно составляются отчёты о состоянии королевских счетов; проверка счетов осуществляется в Тампле, членами Curia régis, потом особо предназначенной для этого палатой, будущей Палатой Счетов. Король считает казначея парижского Тампля своим собственным казначеем («наш казначей») и перечисляет ему жалование[41]; и естественно, для казначея Тампля не может идти и речи о том, что бы смешивать казну короля с наличностью своего ордена. Всё это было прекрасно изложено Д. Делилем и Ж. Пике[42]. Так происходит до 1295 г.

Король Англии также использовал лондонский Тампль, не перенося туда, однако, свою казну. Все финансовые операции, осуществляемые английскими королями для Святой Земли, проходили через тамплиеров. Они равным образом использовали их услуги для своих дел на континенте и доверяли им перевозку наличных средств, дом тамплиеров в Ла-Рошели долго был пунктом назначения судов, иногда тамплиерских, которые перевозили из Лондона на континент более или менее важные суммы.

Папа также прибегал к услугам тамплиеров и госпитальеров для различных служб курии: два постельничих, один госпитальер (определённо), другой тамплиер (вероятно) наблюдают за сном папы Иннокентия III на фреске «Сновидение Иннокентия III», написанной Джотто в Ассизи. Александр Ш доверил управление финансами папства двум камерариям, из которых один являлся тамплиером, таким образом, известен некий Бернар Тамплиер и его преемник Франко[43]. Тамплиеры, здесь возможно, наследовали в этой роли клюнийцам, в 1160-е-1170-е гг.[44]. Но и здесь в первую очередь сбор понтификальных доходов для крестового похода и их переправки на Святую Землю побудил папство пользоваться услугами Храма или Госпиталя. Для финансирования пятого крестового похода папство передало средства заботам магистров Храма и Госпиталя, и об этом попросили брата Аймара, казначея парижского Тампля и короля Филиппа-Августа[45]. Эта роль была дополнена функцией сбора десятин (налоги на доходы клира), которые папство взимало для крестовых походов; но наряду с тамплиерами и госпитальерами, монахи нищенствующих орденов, особенно францисканцы, в большом количестве участвовали в сборе этих налогов, а также же сумм, собираемых вследствие выкупа крестоносных обетов[46].

Что касается управления казной короля, то тамплиеры делали это к общему удовлетворению государей. Однако, нельзя не отметить высказывание английского бенедиктинского историка Матвея Парижского, который пишет, что Людовик IX, разгневанный поведением тамплиеров в Дамаске в 1240 г. (то есть перед своим отбытием в крестовый поход), изъял свою казну из Тампля[47]. Так же нельзя не упомянуть историю яростного гнева Жака де Моле, когда он узнаёт, что казначей парижского Тампля ссудил колоссальную сумму Филиппу Красивому; Жак де Моле снял казначея с должности и отказался его простить, несмотря на просьбы короля. Эта история, рассказанная в хронике тамплиера из Тира и воспроизведенная в более поздних итальянских хрониках, не является правдоподобной, орден и не хотел, и не мог бы одолжить королю подобных сумм[48]. Итак, мы снова возвращаемся к финансовым возможностям ордена, на этот раз по отношению к кредитным потребностям короны. В центре этого стоит вопрос изъятия королевской казны из Тампля между 1295 и 1303 годами.

c

ФИНАНСОВЫЕ ДЕЛА И ПРОЦЕСС ТАМПЛИЕРОВ

Сразу же уточним, что уже больше никто не думает, что это решение короля было связано с каким бы то ни было конфликтом с орденом, конфликтом, предвещающим грозу, которая разразилась в 1307 г. Ж. Фавье, Дж. Р. Стрейер, Р. Кэупер поочередно внесли вклад в формулировку правдоподобного объяснения этой, так называемой, немилости[49]. Король Франции стремился быстро мобилизовать большие финансовые средства, необходимые в случае войны, при этом французская фискальная система грешила своей медлительностью. Следовало прибегнуть к кредиту. Однако, в отличие от короля Англии, который договаривается с сиенскими и флорентийскими крупными банковскими конторами и «застраховавает» ссуды, гарантированные таможенными пошлинами, взимаемыми главным образом с экспорта шерсти, король Франции не решается связываться с итальянскими компаниями, и в любом случае не может им предоставить эквивалентные страховки. Тем не менее, в своей борьбе против короля Англии в Гиени или во время своих вторжений во Фландрию, Филипп Красивый нуждался в значительных денежных суммах. Мне представляется маловероятным, что он мог бы думать о том, что найдёт в тамплиерах кредитора, которого искал. В исследованиях Л. Делиля и Ж. Пике не обнаруживается никакого намека на это, при этом Ж. Пике твёрдо настаивает на факте, что Храм никогда не хотел завязывать дел с королем, кроме как по вопросу отдельных ссуд небольшого размера[50]. В этом вопросе утверждение Р. Кэупера, который считает Храм «единственной неитальянской организацией, располагающей ресурсами и необходимой компетенцией для того, чтобы играть роль, более или менее сопоставимую с ролью крупных итальянских компаний»[51] не представляется подкреплённой свидетельствами. Напротив, так как Храм был неспособен предоставить (или собрать) средства на значительные кредиты, король, в конце концов, решил, несмотря на свои предубеждения, обратиться к итальянским банковским компаниям.

В начале 1295 г., король прислушивается к своим флорентийским советникам, двух братьям Гвиди деи Францези (знаменитые Биш и Муш) и связывает судьбу французской монархии с итальянским кредитом, он назначает их казначеями и получает около 800000 ливров кредита от двух братьев и их банковской конторы, а также от купцов и королевских сановников (часто это одни и те же лица), мобилизованных ими. Казна короля переходит в руки новых казначеев; она изъята из Тампля и помещена в Лувр. Король не поссорился с тамплиерами, но, опираясь на кредит Биша и Муша, он предоставляет последним необходимые гарантии, поручая им королевскую казну. Однако, очень быстро два флорентийца остаются в стороне, и король снова изменяет политику, прибегая, с середины 1295 г., к монетной реформе. Но она перестает производить свои благоприятный (для королевских финансов!) эффект к 1302-1303 гг. Не случайно, именно в этот момент, казна возвращается в Тампль[52]. Это не возврат к ситуации до 1295 г., так как на сей раз казначеи короля будут назначаться и работать рядом с казначеем Храма[53].

Таким образом, между 1295 и 1303 гг., Филипп Красивый поменял управляющих своей казной, для того, чтобы опробовать новую финансовую политику; но он не поменял банкира. Разрывая временно отношения с Тамплем, он освободил от управления казной «служащих», не являвшихся его людьми, для того, чтобы прибегнуть к услугам настоящих банкиров, однако потом он вернулся к тамплиерским служащим, но с некоторой неуверенностью: он присоединяет к ним своих собственных чиновников. Ни итальянские банкиры, ни пунктуальные управляющие ордена не являлись людьми короля. Если есть желание искать «финансовое» объяснение падения Храма, следует выйти за рамки вопросов финансовых практики и политики как таковых. Король не хотел зависеть в вопросе своих финансов от независимых организацией, иностранных или международных. Он не испытывал доверия к «ломбардцам» и предпочитал использовать их, регулярно их обирая. Что касается тамплиеров, которые хоть и не являлись независимой финансовой организацией, но славным (хотя, несомненно, небезупречным) международным религиозным институтом, непосредственно подчинённым папству, они избегали, или имели средства избежать нажима и указаний короля. Добавим, что нельзя было ожидать от них финансовых услуг, в которых монархия теперь нуждалась, не по причине их злой воли, но потому, что они не могли оказывать эти услуги, не являясь, в основе, финансовым институтом.

Была высказана мысль, что французская монархия времён Филиппа Красивого вошла в процесс рационализации структур управления и «национализма» [54]. – Можно, если следовать привлекательной гипотезе Ж. Сивери, провести параллель с ситуацией 1203 г., когда, что бы финансировать завоевание Нормандии, король Филипп-Август решительно сделал своей опорой тамплиеров и предоставил полную свободу действий брату Аймару, казначею парижского Тампля, последний вошёл в созданный тогда узкий королевский совет (как раз с госпитальером братом Гереном). Но в 1203 г., не утратив доверия короля, брат Аймар был исключён из этой группы и должен был вернуться к более традиционной практике в управлении королевскими финансами. Согласно Ж. Сивери, эта частичная немилость могла быть мотивирована опасностью захвата орденом королевских финансов, и означала, таким образом, желание королевской власти снова взять под свой контроль функционирование своих средств. Это конечно только гипотеза, Ж. Сивери честно предупреждает, что нет ни одного документального доказательства, подтверждающего какую бы то ни было попытку тамплиеров контролировать королевские финансы[55].

В 1295 г., это политическое желание национализма выразилось в исключении иностранных элементов из административного и правительственного аппарата, и частично из финансового аппарата, для того, чтобы опереться на национальные элементы, а именно на городскую буржуазию и королевских сановников. Из 89 итальянцев, задействованных в той или иной должности в администрации в 1285 г., только 16 всё ещё исполняли какую-либо обязанности на службе короля в 1305 г. Арест тамплиеров и уничтожение ордена должны быть рассмотрены в контексте этой ситуации. Так как храмовники не являлись ни евреями, ни ломбардцами, но связанными с крестовым походом французами, так как им нельзя было поставить в вину никакого хищения в управлении финансами, так как из защищал папа, так как их непопулярность не являлась всеобщей[56] (они сохраняли прочные позиции в кругах знати), для начала следовало их оклеветать, прежде чем получить возможность на них напасть. Отсюда утверждения о ереси и использование, без особого воображения со стороны Ногаре и некоторых других, общих обвинений в этом вопросе (до этого, совсем недавно они послужили против Бонифация VIII)[57].

Экономические причины снова выходят на первый план; но от некогда предложенного «первоначального» финансового объяснения – алчностью короля, стремящегося приобрести любыми средствами деньги, необходимые для его политики – перешли к более сложному финансовому обоснованию. Впрочем, оно тоже не исключается, и теория Р. Казелля должна быть принята в расчёт. Он помещает процесс Храма в контекст, общий для Европы, возвращения королём имущества своего домена, рассматриваемого, как противозаконно отданное религиозным орденам. В частности, он добавляет, что среди различных методов, используемых королём для того, чтобы найти деньги, было ограбление (евреев, ломбардцев и всех прочих) в пользу проводящих реформы групп. Конфискация же имущества тамплиеров в 1307 г. была, согласно Р. Казеллю, очень плодотворной и позволила королю пополнять дефицит казны в течение нескольких лет. Для него «корни процесса следует искать в тех категориях подданных, которые пользовались тогда покровительством короля», в первом ряду которых находится деловая буржуазия из городов королевства, в особенности парижская. К тому же, именно этим воротилам национальных средств было доверено управление имуществом, конфискованным у Храма[58].

Только этих причин не может быть достаточно для того, чтобы объяснить такое запутанное дело, но они мне представляются важным элементом политического обоснования дела тамплиеров, обоснования, которое является для меня предпочтительным[59]. В любом случае необходим исчерпывающий сбор информации касательно финансов всех орденов; следует сравнить и уточнить суть финансовых операций, а также использовать более чёткие обозначения, и в этом отношении слово «банк» не представляется мне адекватным термином для обозначения ордена Храма.